Чтобы понять почему, вы должны посмотреть на это издалека.
Если вы читаете это, вы, скорее всего, много видели об «израильско-палестинском конфликте» на страницах этой газеты и любой другой важной газеты на Западе. Эта фраза содержит несколько важных предположений. Что это конфликт между двумя действующими лицами, израильтянами и палестинцами. Что он может быть разрешён этими двумя участниками, и в особенности более сильной стороной, Израилем. Что это происходит в углу Ближнего Востока, где правит Израиль.
Представленный таким образом, конфликт стал волнующим вопросом для левых всего мира и предметом восхищения многих правительств, включая администрацию Трампа, которая работает над «сделкой века», чтобы решить её. Госсекретарь предыдущей администрации Джон Керри посвятил так много времени израильско-палестинскому миру, что какое-то время он бывал здесь, кажется, каждые выходные. Если бы можно было только найти идеальные формулировку и карту, согласно этому образу мыслей, если бы только обеим сторонам была дана правильная доза кнутов и пряников, наступил бы мир.
Для находящегося здесь, в Израиле, всё это становится все труднее понять. Нет израильско-палестинского конфликта в том смысле, в котором, как кажется, думают многие посторонние, и этот пробел в восприятии стоит объяснить. Это не имеет ничего общего с тем, чтобы быть правым или левым в американском смысле. Если использовать термин из мира фотографии, проблема заключается в увеличении. Проще говоря, увеличены посторонние, а люди здесь, в Израиле, преуменьшены. Понимание этого сделает события здесь более лёгкими для понимания.
По мнению Израиля, ни один миротворец не может объединить две стороны, потому что двух сторон просто нет. Есть много, много сторон.
Большинство израильских войн не велось против палестинцев. После вторжения пяти арабских армий после декларации Государства Израиль в мае 1948 года, палестинцы составили небольшое число бойцов, напавших на страну. Для некоторых здесь увеличение масштаба, для обозначения нашей проблемы как израильско-палестинский конфликт, имеет такой же смысл, как описание «американо-итальянского конфликта» 1944 года. Американские солдаты действительно умирали в Италии в том году, но американец инстинктивно знает, что это можно понять, только если рассматривать это как одну небольшую часть Второй мировой войны. Действия американцев в Италии не могут быть объяснены без Японии или Германии, России, Великобритании и многочисленных действующих лиц и под-конфликтов, составляющих большую войну.
За десятилетия, когда арабский национализм был доминирующей идеологией в регионе, израильские солдаты сражались с египтянами, сирийцами, иорданцами, ливанцами и иракцами. Сегодня самым сильным врагом Израиля является шиитская теократия в Иране, которая находится на расстоянии более 1000 миль и не является палестинской (или арабской). Самая серьёзная угроза Израилю на близком расстоянии – это Хезболла на нашей северной границе, армия ливанских шиитов, основанная и финансируемая иранцами.
Зенитные батареи русских, покровителей Ирана, уже покрывают большую часть нашего воздушного пространства со своих новых сирийских позиций. ХАМАС, который является палестинским, создаёт угрозу меньшего порядка, но был основан как местное воплощение египетских Братьев-мусульман, связанных с региональной волной суннитского радикализма, удерживаемых на плаву катарскими деньгами и поддерживаемых Ираном.
Если вы видите только «израильско-палестинский» конфликт, тогда ничто из того, что израильтяне делают, не имеет смысла. (Вот почему враги Израиля предпочитают это понятие.) В этой плотно обрезанной раме израильтяне сильнее, процветают и многочисленнее. Страхи, влияющие на принятие важных решений, например, что делать с военной оккупацией на Западном берегу, кажутся необоснованными, если Израиль действительно является гораздо более могущественной стороной.
Израильтяне видят это по другому. Многие здесь полагают, что соглашение, подписанное поддерживаемым Западом палестинским лидером на Западном берегу, не положит конец конфликту, потому что в итоге он создаст не государство, а вакуум власти, предназначенный для заполнения внутри-мусульманским хаосом или иранским посредником или некоторую комбинацию обоих. Именно это и произошло вокруг нас в Газе, Ливане, Сирии и Ираке. Один из кошмаров Израиля состоит в том, что хрупкая монархия в Иордании может последовать за своими соседями, Сирией и Ираком, в распад и на иранскую орбиту, что будет означать, что если Израиль не удержит Западный берег, иранский танк сможет проехать напрямую из Тегерана на окраину Тель-Авива.
Когда я смотрю на Западный берег как израильтянин, я вижу 2,5 миллиона палестинских гражданских лиц, живущих в условиях военного правления, со всеми вытекающими отсюда страданиями. Я вижу много серьёзных ошибок, которые наши правительства допустили в отношении этой территории и её жителей, главным из которых является строительство гражданских поселений.
Но поскольку я уменьшен, я также вижу Хезболлу (не палестинца) и русских и иранцев (не палестинцев), а также повстанцев, связанных с Исламским государством (не палестинцев), на нашей границе с Египетским Синайским полуостровом. Я рассматриваю катастрофический результат вакуума власти в Сирии, которая находится в 90 минутах езды от Западного берега.
В «израильско-палестинском» обрамлении, когда все остальные региональные компоненты скрыты, вывод израильских войск из Западного берега представляется хорошей идеей – «как сделка с недвижимостью», по формулировке президента Трампа, если не моральным императивом. И если бы региональный контекст был мирным, как, например, в Северной Ирландии, вакуум власти мог бы действительно быть заполнен спокойствием.
Но любой, кто использует более широкий объектив, видит, что фактическим контекстом здесь является сложная, многогранная война или ряд связанных войн, опустошающих эту часть мира. Масштабы этого конфликта трудно понять в фрагментированных новостных сообщениях, но легко увидеть, если вы достанете карту и посмотрите на окрестности Израиля, от Ливии через Сирию и Ирак до Йемена.
Линии разлома имеют мало общего с Израилем. Они пролегают между диктаторами и людьми, которых они угнетали на протяжении поколений; между прогрессом и средневековьем; между суннитами и шиитами; между большинством населения и меньшинствами. Если бы наша маленькая как бы война была как-то решена, или даже если сегодня вечером Израиль исчез, Ближний Восток оставался бы таким же нестабильным местом, как сейчас.
Неправильное понимание израильтян и палестинцев как проблемы, которая может быть решена соглашением между ними, означает отсутствие незначительных шагов, которые могут помочь людям здесь. Может ли Израиль, как недавно предложили некоторые центристские стратеги, заморозить и сжать большинство мирных поселений, оставив пока военные? Как можно освободить наибольшее число палестинцев от трения с израильтянами, не создав вакуум власти, который приведёт к региональной войне на нашем пороге? На эти вопросы можно ответить, только если мы ясно понимаем о чём мы говорим.
Отказ от удовольствий простой истории ради запутанных реалий общей картины эмоционально неудовлетворителен. Наблюдателю отказано в явном злодее или идеальном решении. Но это делает события здесь понятными, и это побудит западных политиков отказаться от фантастических представлений в пользу более разумного понимания возможного. А это, в свою очередь, может привести к некоторым ощутимым улучшениям в мире, который может использовать меньше иллюзий и мудрых лидеров.